Желаем приятного прочтения.

Праздник

Не буднями едиными жило русское село, бережно храня традицию — обилие всевозможных праздников. Иному покажется — это все от безделья, но вряд ли кто может назвать русского крестьянина бездельником. В поте лица добывал он хлеб насущный, а вот праздники умел приурочить к тому времени, когда было необходимо сделать передышку, набраться сил для дальнейшей работы.

Немало праздников сопровождалось церковным благовестом. Но были и такие, что не для бога, а для души, пестро раскрашенные народной фантазией. Была веселая, раздольная и шумная масленица, про которую говорили: «Хоть с себя что заложить, а масленицу проводить». И провожали — с блинами, катанием на сапках, большими кострами.

Было 9 марта. Всем селом из оставшейся от долгой зимы муки пекли «жаворонков», и ребятишки бежали с этими хлебными птахами по улицам, в сады и огороды. «Жаворонков» сажали на стога, ветки, чтобы быстрее прилетали настоящие птицы — посланцы долгожданной весны.

Жавороночки, Прилетите к нам, Тепло летичко Принесите нам, Зима надоела — Весь хлеб поела.

Когда приходило время бросать зерно в землю, крестьянин опять устраивал праздник. Назначали его в «чистый» четверг, потому что верили, что тогда пшеница уродится чистая, «как золото». В мещерской деревне Малахово выбирали самого уважаемого человека, и он ночью проводил первую борозду. Никто при этом не должен был того пахаря видеть.

Отмечалась русальная неделя. Девушки водили хороводы у рек и озер, пели песни, мечтали о суженом.

Не пропускало село и день Ивана Купалы, Ивана-травника. Омывались водой и росой, а ночью уходили в лес за наговорной травой, спасающей от всех на свете хворей. Надеялись отыскать цветущий только в ту ночь папоротник. Обладателю цветка открылись бы любые клады.

Был и праздник первого снопа, и снопа именинного, последнего, когда устраивали пир в складчину, пили братское пиво.

На Фрола и Лавра отмечали лошадиный праздник. В гривы далее самых последних коняг вплетали разноцветные ленты и поили лошадей родниковой водой.

На осенины стригли и сажали на коня трехгодовалых ребятишек, что означало конец младенчества, вступление в отрочество.

Был покров — конец хороводам, начало посиделкам. Были коляда, рождественские гадания и зимние игрища. Потом снова шли чередой хороводы — радуниц-кие, троицкие, петровские, пятницкие, Никольские, се« менинские...

Так чуткая к красоте крестьянская душа скрашивала прозу погруженных в хозяйственные заботы будней. Но со временем ради этих будничных дел забылась и поэзия праздника. Ушедшему хорошей замены не подыскали: порой никем не встреченная приходит весна, в дружном гуле тракторов пропадает святая для хлебороба первая борозда, редко где чествуют всем миром собранный урожай.

Поэтому мы искренне обрадовались приглашению на воскрешенный в касимовском колхозе «Заветы Ильича» сельский праздник. Несколько лет подряд его устраивают после окончания весенних полевых работ, когда спадает горячка страды и можно перевести дух,

В тот день Дмитриеве — большое мещерское село — проснулось раньше обычного: стряпало, гладило, навивалось. На улице Молодежной дым стоял коромыслом. Мы. видели, как из дома в дом бегали девчата-подружки, примеряли обновки и ходили в них по двору: каждому хочется и людей посмотреть, и себя показать.

С утра заспешили в Касимов за товаром сельповские машины. Собрались на последнюю репетицию местные музыканты. Загудели проснувшиеся усилители — радиотехник проверял микрофоны. На липовой аллее вывешивали транспаранты с цифрами показателей, именами лучших людей. В общем, село готовилось к празднику.

Был у предстоящего действа и свой «режиссер» — секретарь парткома колхоза Александр Александрович Петропавлов, человек уже немолодой, знающий цену и хорошему труду, и доброму веселью. Сейчас даже он не может припомнить, кому первому пришло в голову на новый лад возродить традицию встречать красное лето праздником. Ему дали имя русской березки, потому что в старину, как рассказал нам Александр Александрович, как раз в это время ходили в лес «завивать» березу. Пели при этом:

Не радуйся, клен-деревце, А радуйся, белая березонька, К тебе девушки идут...

[1]2
Оглавление