Поезжайте в Касимов, эту столицу Мещерского края, на воскресный базар. Много чего любопытного, особенно для городских жителей, а то и диковинного сможете там увидеть. Бондарь выкатит на площадь бочки: большие, двадцативедерные, для огурцов, пятилитровые под мед, кадки для разных солений... У старинных, еще в прошлом веке построенных торговых рядов обязательно устроятся ложечники со своим расписным товаром. Рядом увидишь слесаря-универсала с набором нужных любому хозяйственному человеку инструментов. Если повезет, купите и самопрялку, и гармонь с бубенцами, и кружевного плетения крепкую ивовую корзину.
Всегда была щедра Мещера на ремесло. Слабосильная земля давным-давно заставила крестьянина раскинуть умом и выбрать для подкрепления хозяйства сподручный промысел, который позже пустил крепкие корни и стал переходить по завещанию от отца к сыну.
В «Атласе Рязанского наместничества», составленном в 1794 году, читаем: «Жители в сей части (Мещеры.— В. П.) почти все живут не хлебопашеством, а промышляют большею частию лесом и рыбною ловлею и делают всякие деревянные JCiZTC ТС земледелию, так и к прочим крестьянским надобностям служащих инструменты, также ткут циновки и рогожи, дерут луб, тешут, строгают доски и кокоры, что все вывозят на продажу в Рязань, Спасск, Касимов, в Егорьевск и Коломну».
Ремеслом занимались большей частью не в одиночку — артельно. Целая деревня, бывало, жгла уголь или плела корзины. Конечно, были такие промыслы, которые требовали коллективных усилий, но не последнюю роль сыграло здесь известное деревенское стремление не отстать от других, вовремя подхватить почин соседа, чтобы не быть белой вороной. Тем более что за учителями не надо было ехать за тридевять земель и секретов от своих, деревенских, не держали.
Какие же промыслы укрепились в Мещере? На этот вопрос мне помогла ответить небольшая книга, хранящаяся в Рязанском государственном архиве. Она называется «Населенные места Рязанской губернии», а издана в 1906 году. Огромный список сел и всех мало-мальски приметных деревень. Против каждого населенного пункта указание на род занятий местных крестьян. Книга рассказала мне, что в начале нынешнего века мещеряки плели рыболовные сети, ткали рогожные кули, жгли уголь, снаряжали обозы, красили ольховыми шишками полотно, дубили овчины, шили картузы и шапки, делали крепкие сундуки, рубили на продажу дрова, плели корзины, выделывали глиняную посуду, точили веретена, мастерили самопрялки, писали иконы, били шерсть, делали бочки, рыли колодцы, рубили избы.
Одно время в Касимовском уезде процветала набойка. Красивые, под дорогую парчу, набивные ткани делали в Гиблицах, Погосте, Ибердусе. Набойка производилась вручную. Рисунок, вырезанный на дощечке или «манере», смазанный краской, прикладывали к ткани как печать. По дощечке били деревянным молотком, который, правда, с успехом заменяли кулаком— «отцовской колотушкой». В конце прошлого века набойка исчезла, но в двадцатые годы возроди' лась вновь. По деревняШ пошли бродячие «синильщики», к великому удовольствию крестьян, стосковавшихся по ярким, нарядным тканям.
На реке Гусь процветало судостроение. Делались знаменитые «гусяны» — большие деревянные баржи. Они обеспечивали торговлю по Оке и Волге.
Выли свои коновалы — лошадиные лекари, считавшиеся и специалистами по части «пустить руду» — сделать кровопускание. Из села Петровичи Спасского уезда ежегодно почти сто коновалов уходили на заработки в разные уголки России.
На всю Мещеру славились кидусовские углежоги, хотя уголь жгли во многих местах. Он был нужен в больших количествах для баташовских железоделательных заводов. Промысел был нелегким. С весны до зимы уходили углежоги в леса. Нил не было, так что толстый лес рубили топорами. Когда бревен и сучьев бывало наготовлено в достатке, выбирали место для выжига. В середину вбивали рогулю покрепче и обкладывали лучиной для затопки. После этого укладывали по кругу нарубленное сухое дерево: один, а следом второй ряд. Всю кучу обносили толстыми бревнами, щели между ними затыкали и закидывали землей и листьями. С помощью факела на длинной ручке зажигали затопку в центре кучи. Так она и горела дней десять — двенадцать. К тому времени внизу оставался уже древесный уголь.
Из бересты гнали деготь высокого качества. По три пуда собранной бересты набивали в кубы и разогревали. Деготь выходил наружу в виде паров и, охлаждаясь в трубках, превращался в тот самый товар, что был пригоден и для сапог, и для колес...
Занимались мещерские крестьяне и извозом. Он был в обычае жителей заокских деревень Шумашъ, Давыдово, Заборье. Когда еще извозчикам не могли составить конкуренцию ни железные дороги, ни почтовые дилижансы, мужик на лошадке был нарасхват.