Эту особую глину добывают километрах в двух от деревни в местечке, называемом в народе Курицыно. Зимой, когда земля крепка морозом, роют длинную узкую канаву — дудку. Копают ее порой глубокой, до трех метров, чтобы найти тонкую, сантиметров в двадцать, глиняную жилку. В Курицыно отправлялись всей семьей: работа для одного слишком тяжелая и небезопасная. Случалось, заваливало дудочника. Дело такое — держи ухо востро. Зато уж если нападали на хороший пласт, был у гончара настоящий праздник. Глина для него то же, что для хлебороба доброе зерно...
Иван Петрович окропил принесенную глину водой из миски, раскатал ее между ладонями, а затем бросил с размаху на круг, раскрутил его и начал вытягивать из теста кувшин. Он рос быстро, как на дрожжах, поблескивая влажными боками. Стар мастер, а не забыли руки ремесло, к которому его приучали лет с восьми.
— А как мужику за двадцать стукнет,— неторопливо рассказывал Есин,— так до смерти и не выучишь, ведь при работе чутье рук иметь надо: волос попадет, а чтобы рука его чуяла. Надо ни в том, ни в другом боку горшок ни тоньше, ни толще сделать. Гладишь его, гладишь — умываешь, значит. А еще трудно тянуть. Тянешь горшок вверх — не дышишь...
Б Выркове мастерами-гончарами становились исключительно мужчины. Женщин они держали на подхвате, доверяя самую простую, черновую работу. Невдомек им было, что именно женщине принадлежит честь изобретения гончарной посуды. На самых древних сосудах, сделанных еще до того, как появился гончарный круг, ученые нашли отпечатки пальцев. Они остались на мягкой глине, а огонь закрепил их на века. Это были отпечатки женских пальцев.
Правда, каждая мать в Выркове считала своей обязанностью налепить для своих детей глиняных игрушек. Мы видели, как брат Ивана Петровича, Григорий Петрович Есин, на глазах обступивших его ребятишек за считанные минуты творил разные свистульки в виде коньков, петушков, медведей. Такие игрушки раньше назывались «сопелками», «гудухами», «улютками». С ними не расставалась деревенская малышня, упоительно насвистывая с утра до вечера.
Делали свистульки попутно с основным производством. Больше для отдыха, развлечения. Налепив «улюток», гончар вез на базар и этот свистящий товар, но сбывал его за бесценок. Если за кувшин брал столько зерна, сколько в него входило, то свистульку отдавал за одно куриное яйцо.
Кто из мастеров обращал внимание на свистульки! А вышло так, что только вырковская игрушка — глиняные птицы, собаки, пахари, музыканты — сохранилась для потомков из всего обширного некогда промысла. Ее увидишь в музее. О ней прочитаешь в солидных искусствоведческих работах.
Я. рассказал об этом старому гончару, а он только рукой махнул: нашли о чем говорить! Свистульки — они и есть свистульки. Баловство...
Когда кувшин был готов и поставлен в тенек сушиться, Иван Петрович взял карандаш и нетвердой стариковской рукой начал рисовать вещи, которые испокон века делали вырковские мастера. Были здесь двухведерные кувшины для сусла, чашки для супа, глиняные сковороды, горшки разных калибров, кубышки с двумя маленькими ушками для сбора ягод.
Рядом старик нацарапал какую-то непонятную штуку, которая оказалась дойником и служила для вытапливания коровьего масла. Дальше пошли вовсе загадочные названия: кандюшка — для сливок и сметаны, кумган — для кваса, пикуш — маленький, пол-литровый кувшинчик, в котором для грудных детей варили кашу. Производили грузила для сетей, пряслица. Даже скворечники делали в Выркове из глины. А один покойный мастер, Федор Иванович Николаев, сделал глиняный самовар, у которого не раз собирались гончары попить чайку.
Посуду, идущую на продажу, украшали белой глиной, наводили цветы — муравили. Наносили зубчатым колесиком — писанкой — геометрические узоры. Поливали керамику свинцовым суриком, получая дивного блеска глазурь.
Прямо перед домом каждый гончар устраивал себе горнушку — нехитрую печь для обжига, в которую входило от 70 до 300 штук разной посуды. Предварительно ее сушили в русской печке, которая и здесь, как видим, здорово выручала. Для большей прочности вынутые из печи горшки обваривали в старину в растворе муки, а то и в кислых щах.
Товар свой продавали вырковцы широко. Тем и кормились. На рынках Касимова, Рязани и даже Москвы вырковская посуда на равных спорила со скопин-ской, превосходя ее подчас аккуратностью исполнения. Брали ее всегда охотно, хотя платили негусто: глиняная посуда не железная, быстро превращается, по выражению Пушкина, в «праздные черепки».
Есть и сейчас спрос на древнее ремесло. Только редко-редко разводят старые гончары огонь в своих горнушках, потому что кустарь в наше время и есть кустарь.