Желаем приятного прочтения.

Остров

Есть в Мещере свои Венеции. Человек там всю жизнь не расстается с веслом. Рассказывают, что один из жителей Подсвятья появился на свет в лодке: роженицу не успели довезти до берега.

И в последний путь тут уходят тоже по воде — погост на другой стороне реки...

Крученое русло Пры, озера и болота в незапамятные времена родили этот маленький остров — километра три длиной и с полкилометра шириной. На нем и расположилась деревенька Подсвятье.

Вода здесь кругом, и, когда налетает ветер, кажется : поставь только хорошие паруса — тронется, поплывет неведомо куда зеленый остров.

— Так это сколько ж материи надо...— вполне серьезно откликнулся на мою метафорическую догадку дед Алексей, перевозивший нас через реку.

Несмотря на преклонные лета, весло дед держал крепко и был как-то угрюмо спокоен, как старец Ха-рон. Только дело имел он с живыми душами и отчаянно дымил махорочкой.

К острову мы подходили извилистыми коридорами, прорубленными в густой куге, поэтому деревня открылась не сразу. Сначала мелькнули железные крыши, верхушки яблоневых садов, поставленные на кривые жерди антенны. Потом мы увидели избы, а перед ними — крошечные баньки, которые сгрудились у реки, как жеребята в жаркий полдень.

Даже в самое малое половодье деревня стоит в воде, и волна долгожданным гостем стучится прямо в двери. Зимой же река долго не замерзает, лед на ней хрупок и опасен. Но когда уж крепко встанет, про него говорят не иначе, как «мост».

Мал остров, мала и деревня. Чуть больше двадцати дворов, разделенных на три хутора. Кто и зачем делил — неведомо. Видно, жили здесь когда-то три семьи, а от них-то и пошло все Подсвятье. Сейчас вам не скажут, как называется каждый хутор, потому что надобности в особых названиях нет: все рядом, все связано набитыми тропинками, и не угадаешь сразу, где околица одного хутора и начало другого. И живут здесь открыто. Чего ж тут спрячешь от соседских-то глаз! Да и стоит ли прятать?

На острове нас угостили отменными яблоками. Они висели возле каждого дома на коротких и сильных ветках. Яблоки мог рвать любой и в любом месте. Нет в деревне ни сторожевых псов, ни крепких запоров.

Мы приплыли в воскресенье, когда Подсвятье отдыхало от трудов праведных. Мужское население острова с утра промышляло рыбу и чирков: из-за молодого сосняка долетало раскатистое эхо выстрелов. На рыбную ловлю или охоту отправляются почти всегда артелью и плывут, конечно, не на утлых долбленках, а  на  моторках,  не опасаясь  шума, к которому,   как считают подсвятьевские мужики,   привыкли давно   и рыбы и птицы.

Старики этой ревущей техники не признают и держатся за старое: каждую весну смолят узкие, почерневшие от воды лодки и на них плавают по своим нуждам — в магазин, за почтой или за сеном для коровы.

Сено здесь плохое. Какие же в Подсвятье луговые угодья! Косят на болотах осоку и сушат ее в стогах, стоящих... на воде. Нет сухого места, так здешние косари нашли неожиданный выход: рубят топором упругую речную кугу и сплетают из нее над водой настил.

Чудно... Посмотришь на реку и вдруг увидишь плавающие островерхие стога!

Итак, было воскресенье. Островитянки в этот день, по обыкновению, играли в лото. Они расположились на траве под ракитой, разложив перед собой полинявшие картонные карточки. Почтальон тетя Маша лезла рукой в холщовый мешок, вытаскивала деревянный бочоночек и громко выкрикивала цифру, а остальные прилежно закрывали квадраты разноцветными пуговицами.

Мы присели на скамеечку рядом, где грелась на солнышке бабушка Анастасия. Она не участвовала в игре, потому что было ей не до того, нежданно-негаданно свалились на нее три горя.

Первое заключалось в том, что давно прохудилась крыша и некому ее теперь подправить. Мужиков, способных держать топор, в Подсвятье раз-два и обчелся. Все они на строгом совхозном учете — каждый день находится срочная работа. Хотел по-соседски помочь один дед, да чуть не свалился с крыши, а потом с неделю лежал больной.

Второе горе оказалось связанным с письмом, которое должно было прийти со дня на день, но все не шло. Письмо бабушка Анастасия ждала от дочери. Хотелось узнать, как там внучата.

Было и третье горе.

— Повадились в мой огород зайцы бегать — гибель их сколько, всю капусту общипали,— сокрушалась бабушка Анастасия.— Но я не поддалась. Поставила русалку, они и сбегли. Да боюсь, вернутся...

[1]2
Оглавление