— Ты посиди, прогрейся, а потом и выше лезь.Надо ждать, чтоб пот прошиб. Сухим на полок не суйся. Всё-то вы спешите, городские. Я думаю, вам надопочаще в баню ходить, суету выпаривать.
Минут через десять мы полезли на полок, и Кузьмич стал нахлестывать меня веником-букетом, предварительно сгоняя к телу жаркий воздух и укладывая его легкими ударами вдоль спины.
— Примечай — поперек спины веник не ходит. Телоне камени, дай ему послабление. Бей до розовости, акрасноты не допускай.
Мы снова перебрались на лавку, чтобы перевести дух и попить из березового туеса брусничной воды. Кузьмич плеснул на каменку банного нектара, и процедура недопущения хвори продолжалась...
Приятно измученный, я еле добрался до Кузьмичо-вой горницы. Сел на лавку у широкого стола и прежде, чем отправиться спать, стал ждать обещанного самодельного чая.
Он был особый, из кипрея, неспроста называемого в народе иван-чаем. Его розовые цветы непременно встретишь на лесных вырубках и гарях. Тимофей Кузьмич заполнял пахучей жидкостью большие фаянсовые чашки и рассказывал:
— Говорят, изобрел чай из кипрея какой-то дворовый человек царскосельской вотчины господина Савелова. С посольством занесло его еще при Екатерине вКитай. Листья он обваривал кипятком и парил калеными каменьями, вроде тех, что в моей баньке. Потомлистья руками скручивал на рубчатых досках. Назвали чай копорским. Больше всего делали его в селе Ко-порье под Петербургом. Пей, говорят, в нем витаминовмного...
Искупавшись в ледяной воде, я не схватил даже легкого насморка. Спасибо Кузьмичу и его баньке.