Желаем приятного прочтения.

Воздушные шары

Среди тех, кто дал согласие на участие в перелете, мы находим и Александра Васильева. Перед полетом он заявил журналистам: «Чем труднее поставленная задача, чем больше препятствий готовит мне в пути загадочная стихия, небрежность устроителей,— тем с большим упорством буду я добиваться раз намеченной цели! Необходимо с честью для России выйти из этого трудного испытания. Я не мог, не имел права сложить оружие, не использовав всех возможностей помочь делу национального воздухоплавания».

В ночь на 10 июля 1911 года тысячи петербуржцев отправились на Комендантский аэродром. Наверняка среди них был и поэт Александр Блок, неизменный посетитель всех демонстрационных полетов, живо интересовавшийся успехами молодой авиации. «В полетах людей, даже неудачных, есть что-то древнее и сужденное человечеству, следовательно — высокое»,— читаем мы в одном из его писем. «Крылатые люди» вдохновили его на стихотворение, которое он назвал «Авиатор».

Летун отпущен на свободу. Качнув две лопасти свои, Как чудище морское в воду, Скользнул в воздушные струи...

Перелет Петербург — Москва начался в три часа ночи. Лететь предстояло вдоль шоссе, идущего через Новгород, Вышний Волочек, Тверь и Клин. Это давало возможность делать посадки и заправляться в заранее подготовленных местах. Неподалеку от Новгорода Васильев, стартовавший одним из последних, увидел на шоссе аэроплан Уточкина. Его машина отказала. Посадка. Уточкин, проявив истинное благородство, отдал товарищу свои запасные свечи.

Впервые в истории преодолев расстояние в 752 километра, Александр Васильев, единственный из участников перелета, приземлился в Москве на Ходын-ском поле. Позже он вспоминал об этих минутах: «Окружает толпа. Жмут руки, что-то говорят. Я ничего не понимаю и только стараюсь спрятать окровавленные руки, которым эта ласка причиняет нестерпимую боль. Кто-то спрашивает, как долетел. Я не помню, что говорил. Из смутных воспоминаний выделяются знакомые лица, которые берут меня за руки и насильно усаживают в автомобиль».

Вот все, что удалось мне узнать об авиаторе Васильеве.

...Под мещерским небом родился и великий мечтатель Константин Эдуардович Циолковский. Он был сыном спасского уездного лесничего, выбравшего для жительства большое мещерское село Ижевское. Теперь здесь, на родине гениального провидца, открыт музей.

Я хорошо помню, как в середине шестидесятых годов в Рязани появился бывший сельский учитель Анатолий Иванович Коваль. Представительный, седоголовый, он походил на профессора университета. Коваль был готов каждому желающему рассказывать о Циолковском, о своей идее создать на его родине в Ижевском музей. И сейчас вспоминаю его старый кожаный портфель, набитый документами, фотографиями, письмами.

Академия наук, Ленинская библиотека, Политехнический музей, Звездный городок — везде побывал ходок из Ижевского Анатолий Иванович Коваль.

В сентябре 1967 года порог маленького сельского музея переступил первый посетитель. Коваль был чрезвычайно горд, что Государственный музей истории космонавтики имени К. Э. Циолковского в Калуге открылся на 16 дней позже.

В Ижевское собирался приехать Юрий Гагарин, но трагическая гибель помешала его встрече с родиной Циолковского.

Шли годы, музей перебрался в новое здание, все больше становилось экспонатов. Теперь его можно не боясь назвать одним из лучших провинциальных музеев страны.

В этом кратком экскурсе рассказывать о жизни Циолковского, я думаю, не стоит — о ней достаточно много и подробно написано. Скажу лишь о нескольких фактах его биографии, которые показались мне интересными.

Впервые воображение Кости Циолковского было потрясено, когда он, восьмилетний веселый мальчик, взял за нитку из рук матери воздушный шар. Шар был выдут из коллодиума и наполнен водородом. И хотя подобные игрушки дарили и другим детям, для маленького Кости рвущийся в небо воздушный шарик был знаком судьбы. Она же постаралась отобрать у будущего гениального ученого все мешающее воплощению идеи. Многие привлекательные краски жизни померкли, когда в десять лет после перенесенной жеcтокой    скарлатины    мальчик    стал   глухим  на   всю жизнь...

В автобиографии уже стоявший на пороге вечности Циолковский вспоминает, какое огромное впечатление произвел на него молодой публицист Писарев. В нем он увидел тогда свое второе «я». Мне показалось важным попробовать найти те строки, которые могли особо   запомниться   Константину   Эдуардовичу.

1[2]3
Оглавление