Этот последний на рязанской земле ветряк стоит на бойком месте — асфальтовое шоссе от него в какой-нибудь сотне метров. Всякий, кто проезжает или проходит мимо, удивленно ахает: чудо!
ЧУДУ сто пятьдесят лет, и оно уже не машет, как когда-то, деревянными крыльями. Электрический «ветер» шутя вращает тяжелые каменные жернова. Так и работает старая мельница на втором индустриальном дыхании, мелет для колхозной фермы фураж, а между делом производит в малых количествах особую ржаную муку. Охотников до нее в селе много. Духовитый получается из той муки квасок!
Раз есть мельница, значит, должен быть и мельник.
Он вышел к нам навстречу из белого мучного тумана и грохота жерновов. В разношенных кирзовых сапогах и кепочке, он смахивал на колхозного пастуха. Только лукавые глаза выдавали его с головой. Я почему-то до сих пор уверен, что все на свете мельники — мужики плутоватые. Литература тут, видно, виновата... Но вот что абсолютно точно: мельники — народ словоохотливый. Когда-то со всех окрестных деревень съезжались к ним гости. Зерно мелют, а сами — про житье-бытье. Все тут новости, все проблемы...
Пришли другие времена, когда хлеб наш насущный перестал зависеть от усердия ветряков. Не у мельницы — у магазина встречается посудачить народ. Так что теперь Константин Николаевич Бердянов рад каждому редкому гостю.
Мы присели в тенечке на охваченный тремя железными обручами жернов. Рядом колосилось поспевающее ржаное поле. Бердянов залез в узкий карман истертых галифе, вынул пригоршню зерна и бросил за угол деревянного сарая. Захлопали крыльями сизари. Мы услышали, как они довольно, по-кошачьи заурчали...
Прежде чем рассказать историю мельника, уместно будет вспомнить историю мельницы. Метаморфозы ее судьбы поучительны.
Сама идея мельничных крыльев, использования даровой силы ветра стара как мир. Ей 2300 лет. Но на Руси сначала появилась мельница водяная. Впервые о ней упоминается в XIII веке в ярлыке хана Менгу-Темира, освободившего церковные владения от всевозможных поборов-повинностей: «...или церковная земля, вода, огороди, мельници, зимовища, летовища, да не займуют их».
Умение перегораживать реки, копать каналы и при случае «хытростью пустити воду» на врага — все это было хорошо известно Древней Руси. Такие гидротехнические познания наших предков дают возможность предположить, что водяная мельница пришла на Русь еще в XI веке. В веке XV водяные мельницы становятся обязательной принадлежностью княжеских, боярских и монастырских дворов. Симеон Суздалец во время пребывания в Любеке в 1438 году отметил наряду с библиотекой и водопроводом многие другие примечательности: «И увидехом ту мудрость недо-уменну и несказанну... И ту видехом на реце устроено колесо, около (окружность.— В. П.) его яко десять сажень, воду емлет из реки и пущает на все страны, и на том же валу колесо мало, ту же мелет и сукна тчет красныя...»
Где-то на рубеже XVII века в документах появились первые упоминания о ветряных мельницах, которые мало-помалу обогнали в числе водяные. В степных районах, продуваемых всеми ветрами, машущая крыльями мельница стала непременной частью деревенского пейзажа. Год от года требовалось все больше хлеба — неудержимо росло число ветряков. Если в 1794 году в Рязанской губернии их было всего три десятка, то через пятьдесят лет — тысяча с небольшим. В начале нынешнего века 250 тысяч ветряных мельниц перемалывали в России половину всего зерна. Популярность ветряка неудивительна: за ветер платить не надо. Даже ребятишкам загадывали такую загадку: «Что это такое: весь мир кормит — сама не ест?»
Думать, что у ветряной или водяной мельниц не было другой заботы, кроме как молоть зерно,— заблуждение. Она успешно рушила просо, качала воду, пилила дрова, била шерсть, помогала добывать нефть и руду и делала много другой черной работы, оставляя человеку в основном одну обязанность — повнимательней посматривать на небеса. Мельник Бердянов рассказал нам, как однажды он проглядел быстро приближавшуюся грозовую тучу. Резкий порыв ветра легко подхватил незакрепленные крылья мельницы и унес под облака. На другой день пропажа обнаружилась в соседней деревне, в десяти километрах от Конобеева.
Потребность в мельницах породила целый промысел — добычу жернового камня. Количество мастеров-жерновников должно было быть значительным, чтобы удовлетворять все растущий спрос. Известны специальные карьеры, где выламывали мельничные камни. Рубеж двух половин Рязанского княжества в XV веке шел от устья Прони, «да Пронею вьверхь до Жорно-вищь». Для изготовления жерновов служили кварцевые камни и простые песчаники.